воскресенье, 11 декабря 2011
Название: О карнавале, ранении и поцелуе
Автор: ***
Пейринг: Занзас/Луссурия
Ключ: Играть
Жанр: Виньетка (?)
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Все права на мир и персонажей принадлежат Акире Амано
Авторские примечания: Виной всему карнавал. Правда-правда.
Фанфик был написан на Ноябрьский Фестиваль имени Занзасачитать дальшеВсе веселы и все равны.
Все влюблены и все смелы.
Венеция! (с)
Маска привлекает и отталкивает, скрывает все изъяны, позволяет почувствовать себя всемогущим и сыграть чужую роль. Или свою собственную, когда маска давно стала второй кожей, но раз в год линяет, оголяя паршивку-душу. Слезает липкой кожурой и — вуаля! — на одну ночь ты прежний.
Венецианский карнавал: дым и зеркала, свечи и безликость, балы и игры. Картежные, любовные, мафиозные — да какая разница? Вся Италия играет, а Луссурия вышагивает в «Бауте», давно ставшей классикой, по двору Палаццо Дукале, мурлыча под нос незамысловатый мотивчик. Ему хорошо, он сегодня настоящий, а кругом вереница незнакомок и незнакомцев. Последние, конечно, интересуют его особенно, потому что карнавал развязывает и без того не очень строгие нравы Венеции. Мужья, флиртуя, не узнают жен, принимая их за других женщин, женихи назначают тайные свидания чужим невестам, монашки наряжаются куртизанками, а мужчины не прочь попробовать друг друга. О, как варийскому офицеру не терпится присоединиться ко всеобщему веселью! Но Вария не разгуливает по балам просто так, и Занзас не отрывает зад от кресла без веской на то причины. О, этот чертов Лука, нарушивший омерту, будь он неладен! Из мафии уходят только вперед ногами, это известно даже ребенку. Луссурия недовольно жмурится, глаза привыкли к очкам, но не наденешь же их вместе с носатой «Баутой».
Лицо Занзаса прикрыто полумаской, лишь дань традициям карнавала, не узнать его невозможно: шрамы, перья — все свое ношу с собой. Он жутко недоволен, потому что пришлось тащиться за крысой в Венецию, потому что Луссурия увязался с ним, а орущий мусор свалил в одиночное задание, не поставив его в известность. Он жутко недоволен, потому что ужасающе трезв, в конце концов!
Февральский ветер гоняет по улицам блестящую пыль, то тут, то там позвякивают бубенчики чужих костюмов. Ночь в самом разгаре, толпа веселится, толпа безумствует, толпа все забудет к утру. Занзас ныряет в раскрывшуюся перед ним дверь, и Луссурия проходит следом. Их здесь ждут, они приглашены на этот прием. И предатель тоже. Какая удача. Какая ирония.
Дочери донов отплясывают с их сыновьями, а сами они заключают очередные сделки, придерживая за узкие талии очередную Аннету-Доминику-Марселу со змеящейся пошлой улыбкой и алой помадой на губах. Луссурия, подхватывая бокал шампанского, отмечает, что дорогие шлюхи ничем не отличаются от дешевых. Хотя, откуда ему знать наверняка, он никогда не имел дела ни с теми, ни с другими. А мальчики-шлюхи, на его взгляд, совсем иная история.
— Мусор, не расслабляйся, — шипит Занзас, кивая в противоположную сторону зала, где развлекается, не ожидая подвоха, Лука. — Не на курорте.
Луссурия делает большой глоток и, поправив плащ, направляется в сторону «объекта».
— Придерживайся плана. Лука предатель, но не глупец.
«Нет, — думает Луссурия, — Лука набитый дурак». Но, молча, кивает в знак согласия с боссом. Ему не перечат. Вернее, перечат, конечно, но это последнее, что несчастные делают в своей жизни.
Занзас оказывается прав. То ли срабатывает дурацкое правило, где начальник всегда прав, то ли хваленая интуиция Неба, но дела это не меняет. Их не просто ждали на этом приеме, их искусно заманивали в ловушку, продуманную до мелочей. Поэтому умирал Лука особенно мучительно, медленно поджариваемый пламенем Гнева, как барашек на вертеле.
Занзас трезв, зол и весел. Адское сочетание. Ах, да, еще и ранен.
— Босс, тебя надо перевязать, — Луссурия пытается ухватить Занзаса за плечо и усадить на опустевшую пристань, но тот только отмахивается, требуя найти бутылку-другую хорошего пойла. Конечно, хранитель Солнца мог бы воспользоваться коробочкой, но он не берет ее на такие пустяковые задания.
— Сидеть, я сказал! — фыркает Луссурия, и Занзас замирает от неожиданности.
— Охренел, мусор? — тихо, угрожающе, привалившись к перилам моста, подставляя раненое плечо.
— Наверно, — хранитель пожимает плечами и отрывает драный рукав боссовой рубашки. К счастью, пуля прошла вскользь, только поцарапав. Не страшно, но неприятно.
«Огребать, так по полной,» — думает Луссурия, наклоняясь и скользя языком по горячей коже, слизывая подсыхающую кровь.
— Жить надоело, голубой мусор? — устало рычит Занзас, хватая наглеца за крашенную прядь.
— Могу водой из канала промыть, — отвечает Луссурия со строгим, серьезным выражением лица, заглядывая боссу в глаза.
Позже, утром, если он доживет до утра, конечно, обновленная маска возьмет свое, и Луссурия сделает вид, что ничего не было. Снова станет хохочущей пошлой тетушкой всея Варии и будет регулярно названивать Рехею. А сейчас он рискнет и поцелует такого прекрасного в своей ярости Занзаса. Аминь.
@темы:
Ноябрьский фестиваль имени Занзаса
-
-
12.12.2011 в 02:50браво, великолепно! и Венеция... боже, какая Венеция! и Луссурия совершенно потрясающий у вас получился, хатактерный до невозможности!
-
-
12.12.2011 в 02:52-
-
14.12.2011 в 23:11Автор, спасибо Вам большое-пребольшое! Получилось просто потрясающе!
-
-
14.12.2011 в 23:39-
-
15.12.2011 в 22:32-
-
15.12.2011 в 22:40-
-
15.12.2011 в 22:43