Работа №12

[khr-festival]

Название: Память
Автор:***
Пейринг: Спейд, Тсуна
Жанр: сюр
Рейтинг: G
Дисклеймер: KHR! принадлежит Амано Акире.

Фанфик был написан на Мартовский фестиваль Иллюзионистов

Голос Спейда звучит у него в голове настолько долго, что он принимает его за голос подсознания. Это легче, чем признать, что в его сознании язвами и червоточинами распускается чужая память.
Тсуне легко признать, что дурь в его башке - его собственная, ведь именно это он отрицал последние шесть лет.
Он объясняет это так: сражаясь с чудовищами, он медленно превращается в чудовище. И с этим все в порядке.
Спейд на это смеется и говорит, что Ницше ворочается в гробу, как курица - в печке из мясного отдела гипермаркета. Тсуна говорит вслух:
- Это гриль. Курица гриль.
- Вы голодны? - зеленые глаза Гокудеры вглядываются в медовые радужки. - Могу заказать.
Тсуна, как в детстве, обращается к всем известным богам с двумя просьбами: он хочет и не хочет, чтобы Хаято разглядел болезнь. Но боги теперь немы и глухи, а Тсуна слеп изнутри. Его отравляет чужая память.
Система Тринисетте знаменует Дар Прошлого для Вонголы.
Вонгола Дечимо скорее уверует в собственное сумасшествие, чем примет это.
Все было бы по-другому, если бы за чернотой закрытых век всплывал образ Первого, но Джотто давно не приходит в его сны ни с советами, ни с добрыми словами, больше нет. Тсуна забыл его голос.
А теперь забывает свой.
- Нет, спасибо, - говорит он, чтобы опять вспомнить, а Спейд смеется в его голове.
Тсунаеши записывается на прием к доктору под выдуманным именем. На столе у того стоит маятник, на конце движущийся металлической трубки переливается радугой линза.
- Я слышу голоса, - он первым нарушает тишину: знает, что эти люди до ужаса любят черпать ожидание клиентов ложками. Он хочет избежать былинных сцен в стиле "ваше время вышло", и голос в голове одобряюще смеется.
"Сейчас она скажет, что это из-за сексуальной неудовлетворенности", - Спейд захлебывается смехом. Тсуна желает ему поскорей подавиться и сгинуть. Деймон говорит: только если ты признаешь Дар.
Тсуна не может позволить себе таких потерь.
Тсуна смотрит в карие глаза сидящей напротив женщины; на ней кашемировый свитер, джинсы и домашние тапочки.
Тсуна думает, где она может хранить оружие.
Она говорит:
- Это из-за сексуальной неудовлетворенности.
В его смех закрадываются нотки истерики.
- Я пошутила, - складки около краешка её губ двигаются, жилка на сонной артерии сбивается с ритма, в зрачках появляется жизнь, которую Савада не чаял увидеть во взгляде кого-нибудь вокруг. - Вы ведь этого ожидали, да?
"Ты ей нравишься", - говорит Спейд. - "Потом что у тебя красивая улыбка".

Женщину из кресла напротив зовут Эльзас. Она предлагает ему выпить кофе с шоколадным печеньем и просит открыться. Растворимый кофе оставляет кисловатый вкус на языке. Тсуна просит воды, надеясь, что она не будет выливать её на его штаны, чтобы посмотреть на реакцию. Эльзас сообщает, что его замешательство написано на его лице.
Тсуна не хочет открываться. Он находится на стандартной стадии пациента, который начинает недоумевать, какого же черта он пришел на прием.
В комнате душно. Пахнет кипятком и сахаром.
Спейд в его голове распинается про Эльзас и Лотарингию.
Тсуна трет пальцами виски, у него болят глаза и ноют запястья от усталости. Эльзас говорит, что это - жесты отчаянья.
Она дает ему альбомный лист и карандаш.
- Нарисуйте человека.
Тсуна бездумно водит карандашом над бумагой, смех Спейда в голове напоминает шуршание пожухших листьев или скомканных бумажек. Он вспоминает, что нужно купить домой: яблок, капли в нос, стационарный телефон.
Фокусируя взгляд, он видит Като Джули.
- Извините, кажется, мое время закончилось, - он складывает лист бумаги пополам, потом еще пополам, и еще, и еще, а потом запихивает его в карман брюк. - Спасибо, что не разлили воду.
- О чем вы? - интересуется Эльзас.
"...она прячет сестру-Лотарингию в шкафу".
Савада подавляет желание отворить деревянную дверцу.
- Спасибо за кофе.

- Если я тебя признаю, то смогу говорить твоим голосом, чтобы пугать подчиненных? - спрашивает Тсунаеши у зеркала, придя домой и переодевшись в домашние джинсы и выцветшую футболку.
"Все обещаешь", - скучающе отвечает Спейд.

"Я начинаю думать, что боссы Вонголы свергают врагов не силой своей решимости, но упрямства", - торжественно провозглашает Спейд, когда Тсуна балансирует на тонкой грани между поверхностным сном и реальностью, почти готовый скатиться в сладкую дрему.
- Ты не так уж и неправ, - сонно бормочет Тсуна.

Это просто остаточное явление из детства.
Савада не хотел сражаться насмерть, но ему пришлось, не хотел причастности к мафии, но стал причастен.
Память Вонголы долгое время давала ему выбор, а Тсуна долгое время топтался на распутье между идиотизмом (нормальной жизнью) и принятием.
Клин клином вышибают.
Тсуна принимает её в тот момент, когда проходится подушечкой пальцев по холодному запястью своего Хранителя Урагана. Вены на его руках наливаются синевой, а кожа превращается в намокшую кальку. Тсуне кажется, что Гокудера стал бумажным и плоским: издалека он действительно сливается с койкой.
Спейд не говорит ничего вроде "это из-за тебя", или "вот он, сакраментальный момент", или "ну же, Дечимо!"
Гокудера приоткрывает глаза и не видит сумасшествия.
Спейд говорит:
- Тебе нужно отдохнуть от собственной глупости.