Автор: И Хули
Пейринг: Тсуна|Хром
Ключ: причинять боль
читать дальшеТсуна потом еще долго боится.
Боится, что все вернется на свои места. Ему снится Бьякуран – с абсолютно безумной ухмылкой, растрепанными волосами, руками по локоть в крови, стоящий на горе трупов из его близких – самых-самых родных и любимых людей.
Боится, что все это окажется сном – триумф Вонголы, счастливое возращение младшого Тсуны в прошлое, возвращение его к привычной должности, урегулирование дел семьи – спокойные, безоблачные будни, которых ему так не хватало во время войны.
Тсуна просыпается среди ночи и чувствует, будто его за живот подцепили на крюк – все вертится, скукоживается внутри, кружится голова, а в глазах пляшут блики и фракталы. Он хватается за голову посреди кабинета, вызывая обеспокоенные взгляды Ямамото и Гокудеры, вцепляется пальцами в каштановые волосы, тяжело дышит. Он опирается на холодный кафель в душе и поднимает голову, подставляя карие глаза холодным каплям, болезненно жмурится, и вскоре ему кажется, что это и не капли вовсе, а шаровые молнии, сверкающие перед взглядом.
Хром почти не боится, Рокудо Мукуро научил её не боятся, она выпрямляет спину, критически оглядывая свою тонкую шею, плечи, ключицы – Тсуна не знает, но Хранители до сих пор ловят членов павшей семьи, сажают их в тюрьмы, сдают правительству. Не убивают – Тсуна не любит убивать.
Эта бледная кожа, эти плечи и ключицы, это тело – она могла бы лишиться всего этого. Сегодня. Миллефиоровец оказался слишком шустрый – да еще и кинжалами швырялся, прямо как принц Бельфегор. Лезвие проскочило за миллиметр от сонной артерии.
Это тело нужно Мукуро, подумала тогда Хром, это тело необходимо ему. И собралась уже разозлиться, как остолбенела – нет, поправила себя девушка, не нужно оно ему, не нужно. Он же теперь на воле, на свободе, он больше не пользуется медиумом. Они видятся раз в неделю – когда пересекаются в штабе: Мукуро отлынивает от работы, Мукуро говорит, что Хранитель Тумана Вонголы – Хром, Мукуро никому ничего не должен. У него есть свобода, пьянящая его, и хлещущая Хром по лицу - больно, сильно, неприятно.
Хром не разозлилась, и позволила Миллефиоровцу бросить еще один кинжал. В лезвии отражались огни фонарей, лезвие пело, лезвие хотело крови. Она двинула рукой, и лезвие пронзило ладонь.
Хром поднимает левую руку к лицу – шрам, пересекающий линию жизни, выглядит насколько символично, что она приподнимает уголок губ.
- Тсуна боится, - утверждает Ямамото. Ямамото в джинсах и белой рубашке – сегодня выходной, и он пригласил Хром на кофе. Наверное, Ямамото чувствует босса лучше всех, думает Хром, наверное, это из-за того случая, о котором говорил Мукуро-сама. – Помоги нам, пожалуйста, он отдаляется от нас все дальше и дальше. Если так пойдет…
- Я плоха в человеческом факторе, - качает головой Хром.
Видимость лжет, глаза лгут, и то, что видят глаза Ямамото – это полное отсутствие эмоций.
На самом деле, эмоции бесполезны, когда рядом нет человека, которому ты хотел бы их показывать.
Хром не безразличен босс – Хром тоже волнуется о Тсуне, она скучает по его улыбке и по живой теплоте в его голосе. Она хочет видеть его улыбающимся, и, хочет – почему-то, еще раз поцеловать его в щеку, как тогда, в спортивном зале, когда еще никто не знал, что она всего-то полезная вещица для Мукуро.
Хром не показывает эмоции – это не её имя, не её тело и не её жизнь, - пусть хоть чувства останутся личными. Ведь сейчас это возможно – Мукуро уже не смеется в её голове, её ощущения всецело принадлежат ей – как когда-то давно до этого. А ведь она помнит это время лишь обрывками, вырванными из иной жизни фразами, вырванные из неё фотографиями, и это так больно, что хочется вырвать из себя душу.
- Я уверен, что у тебя все получится, - серьёзный Ямамото мгновенно превращается в веселого Ямамото, подмигивает ей и улыбается. – Тебе ведь тоже нужен Тсуна.
Хром становится тошно.
Хром слышит – «нам нужен наш босс» - и ей тошно.
Как хорошо, что я не должна для кого-то улыбаться, думает Докуро.
И ей становится еще хуже – от свободы.
Некому улыбаться, разносится в её голове собственный отстраненный голос, некому.
Она бесшумно проскальзывает в приоткрытую дверь его комнаты – в последнее время Тсуна живет в особняке Вонголы. Шумит душ.
Хром двигается по коридору, замечает полоску света на полу, приоткрывает дверь. В запотевшей изнутри кабинке душа едва виден силуэт босса.
Хром не знает, что делать дальше. У неё действительно плохо с человеческим фактором – она никогда не могла понять ни отношений между людьми, ни отношения к ней, и она теряется. Здесь, стоя в ванной своего босса, Докуро чувствует себя тринадцатилетней девочкой, которая еще ничего не знает в жизни. За дверью кабинки стоит Тсуна с запрокинутой головой – капли наверняка попадает ему в глаза, в рот, в нос.
Она чувствует страх впервые за несколько лет, вспоминая те глупые фильмы, в которых девочки захлебывались от одной-единственной капли воды, и из головы как-то вылетает, что Тсуна – взрослый мужчина, а не беспомощный ребенок. Хром быстро снимает легкое платье, в котором ходила на встречу с Ямамото, решительно распахивает дверь кабинки, шагает под воду (она оказывается едва-едва теплой) и разворачивает испугавшегося Саваду к себе – обнимает, крепко-крепко, чувствуя, как влажнеют волосы.
- Хром, что ты здесь..
Она кладет руку ему на щеку, и смотрит прямо в глаза. Тсуна краснеет от такой близости – она в намокшем нижнем белье, капли стекают по бледной коже. У неё румянец на щеках.
- Чего ты боишься? – спрашивает Хром.
У Хром теперь странный, мягкий голос, и он, будто сотканный из тумана, проникает Тсуне в душу, спрашивает.
А у него – надломленный, совсем немного.
- Ты боишься боли? Боишься, что я причиню тебе боль? Боишься, что вернется война, и всем будет больно? Боишься, что не сможешь защитить нас еще раз?
Фиолетовые глаза блестят.
Её взгляд выворачивает ощущения и чувства, выплетает страх из нервных клеток. Становится легче дышать. Капли перестают казаться вспышками грозового пламени.
- Ты боишься, что все – иллюзия?
Тсуна кивает.
Она ничего не боится.
- Мне кажется, что я проснусь в реанимационной палате, с отказывающими органами и нелюбящими родителями, которые – вот ирония – тоже от меня отказываются. Мою жизнь сделали таковой, меня научили не запутываться в паутине иллюзий, меня научили избавлять и избавляться от боли путем иллюзий. Но разве ты хочешь этого?
Тсуна мотает головой и опускает взгляд.
По её щиколоткам тоже стекает вода.
- Ты можешь избавиться от боли естественным путем, босс, - она улыбается, странно так улыбается, Тсуна не видит, но чувствует, - У тебя есть люди, которых ты любишь. У тебя есть люди, которые любят тебя. У тебя есть целый мир в котором наконец наступила гармония. Не бойся, что это все закончится, потому что все заканчивается. Рано или поздно, всему приходит конец. Наслаждайся всем этим, пока он еще далеко.
- Ты тоже..?
- Не знаю, босс.
Хром оборачивается к Тсуне спиной, снимает лифчик и трусики. И выходит из душа. Тсуна краснеет еще больше, глупо прячется за дверцу душа, и видит, как она обматывается белым полотенцем, подбирает одежду
- Я не позволю, чтобы тебе причиняли боль.
- Знаю, - Хром смотрит на свое отражение в зеркале, смотрит на валивший из душевой пар, и на влажные волосы Тсуны.
- Прости, что заставил волноваться, Хром.
Глупый босс – думает только о других.
Она неоднозначно поводит плечами и выходит из ванной.
Тсуна догоняет её уже у выхода из комнаты, наплевав на стеснительность и обвязав лишь полотенце вокруг бедер, разворачивает к себе и долго целует.
- Босс. – тихо выдавливает Хром и отводит взгляд. – Что это?
- Мне нравится твоя улыбка.
Она слышит – «улыбайся для меня». Но ей, отчего-то, не тошно.
- Хорошо.